С момента создания революционного Комитета в Воронеже, еще в условиях двоевластия, началось притеснение православных священнослужителей и благочестивых мирян. В декабре 1917 года в братских кельях Митрофановского Благовещенского монастыря было размещено общежитие увечных воинов.

Революционеры вооружили тех инвалидов, поддерживая советскую власть. Эта вооруженная дезорганизованная масса терроризировала насельников монастыря, неоднократно прерывало богослужения, врываясь в храм с оружием.

В условиях нарастающей вражды по отношению к Церкви священноначалие епархии приняло решение о проведении в городе Воронеже 8 февраля Крестного хода. Архиепископ Тихон (Никоноров) обратился с письменной просьбой в Воронежский исполнительный комитет о разрешении Крестного хода "дабы развеять и те неприятности, которые получились за последнее время". 2 февраля в центральных газетах был опубликован "Декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви", который не только ознаменовал разрыв многовекового союза Церкви государства, но и явился юридическим прикрытием для гонения на Церковь. "Никакие церковные религиозные общества, - говорилось в документе, - не имеют права владеть собственностью. Права юридического лица они не имеют. Декрет также запрещал религиозное воспитание и образование детей в школе. Крестным ходом и сугубыми молитвами ответило воронежское духовенство на этот декрет.

Большинство членов исполкома было против разрешения Крестного хода. Но "старшие товарищи" - руководители большевистской ячейки, приняли решение удовлетворить просьбу архиерея. От имени исполкома была выпущена листовка: "По городу распространяются слухи о том, что якобы большевики хотят запечатывать церкви, монастыри, мощи сдать в музей и запретить богослужение. Все это наглая ложь!... Сегодня состоится Крестный ход. Никто не будет мешать молящимся, и не верьте тому, что мы запрещаем Крестный ход".

В грандиозном шествии 8 февраля участвовало несколько тысяч человек. Все городское духовенство, интеллигенция и учащиеся, рабочие и крестьяне окрестных сел.

Охрана "порядка" была поручена "боевой рабочей дружине", специально для этого вооруженной пулеметами. Командир дружины, член Исполкома Чернышов, выступавший против разрешения Крестного хода, взял на себя ответственность по его "ликвидации". Процессия, вышедшая с молитвенным пением, из Митрофановского монастыря, была встречена пулеметным огнем. На мостовой остались десятки убитых и раненых. Как вспоминал впоследствии Чернышов: "Я сделал распоряжение процессию ликвидировать. Солдаты разнесли толпу.... Были убитые и раненые, в том и среди духовенства... несколько человек арестовано...

В ту ночь по решению комитета мы расстреляли арестованных, в том числе и священнослужителей".

В день отпевания первых мучеников, по окончании литургии во всех храмах города было оглашено послание Святейшего Патриарха Тихона. Патриарх заклеймил "открытых и скрытых врагов Истины Христовой", поднявших руки на церковные Святыни и на служителей Божиих и предал их анафеме. Органами советской власти это послание было воспринято как "выражение явно контрреволюционного настроения Церкви". В ответ на начавшиеся репрессии православные люди теснее сплотились вокруг своих приходских батюшек. Городские и сельские храмы были переполнены молящимися. Которые исповедывались и причащались, готовые в любую минуту принять смерть от ненавистников имени Божия.

Чтобы как-то сгладить агрессивный настрой новой власти, 5 ноября 1918 года в Благовещенском соборе Воронежа состоялось собрание монахов, городского духовенства и мирян посвященное обсуждению резолюции отмечалось, что "мы поддерживаем советскую власть в ее деяниях согласных с учением Иисуса Христа и мерами не противоречащим христианскому учению".

Понятно, что такое решение носило чисто условный характер, ибо на тот момент в действиях большевиков нельзя было найти христианских мотивов.

Со второй половины 18 года во всех храмах епархии началось перепись церковного имущества, которое теперь значилась как, социалистическая собственность.

Так закончился для Воронежской епархии 1918 год. Год, исполненный страданий, заставивший впервые за многие века вспомнить о гонениях на христиан, и вместе с тем, давший имена новых исповедников, мучеников и подвижников благочестия.

Год 18-й стал только началом - страшным безумным диким, но все же только началом грядущих испытаний.

Преступным шагом органов советской власти в политике по отношению к Православной Церкви была широкомасштабная компания по ликвидации Святых мощей. Особый размах вскрытия приобрели в феврале-марте 1919 года. 28 января были вскрыты мощи Святителя Тихона Задонского. 3 февраля Святого Митрофана Воронежского.

Народное предание сохранило некоторые подробности глумления, учиненного над честными останками Святителя. 3 февраля 1919 года перед началом литургии в Благовещенский собор Митрофановского монастыря вошли руководители местной большевистской ячейки в сопровождении большой толпы красноармейцев и чекистов. Они объявили духовенству, братии монастыря и многочисленным богомольцам решение "трудового народа": "покончить с поповскими баснями о святых мощах".

Красноармейцы оттеснили верующих от раки Святителя и вынули из нее кипарисовый гробик с мощами. Предложение владыки Тихона самому извлечь мощи было ими отвергнуто. Безбожники с насмешками стали сдергивать пелены и покровы со Святителя, полностью обнажив его. При этом народу показывались предметы, к мощам не относящиеся, специально принесенные большевиками для антирелигиозной пропаганды. Затем всеобщему обозрению было продемонстрированы поднятые на штыках святые мощи.

Монастырская братия, богомольцы плакали, не в силах пресечь беззаконие. Игумен Владимир успокаивал братию: "Великая милость Божия проявлена Святителю по истечении земной жизни претерпеть мученичество за Христа". Свершив надругательство, безбожники составили акт вскрытия. Честные останки Святого Митрофана были внесены ими в опись имущества собора как "социалистическая собственность" и оставлены в соборе.

С весны 1919 года по всей губернии прокатилась волна народного протеста против большевистских беззаконий. Все выступления против "совдепов" подавлялись самым жесточайшим образом, специальными карательными обрядами. Так 2 апреля в село Старую Ведугу прибыли пятьдесят "карателей". Перед этим они побывали в Фоминой Негочевке, где расстреляли 28 человек, и в Старой Ольшанке, где расстреляли пять человек. В Старой Ведуге по подозрению в неподчинении советской власти были расстреляны семь человек. В их числе Священник Иоанн Лукашевич. Во всех случаях духовенство называлось зачинщиками неповиновения. Так, когда в Бирюче были избиты члены ревкома, главным виновником произошедшего, большевики назвали местного священника. Вместе с ним были расстреляны еще 17 человек.

К октябрю месяцу большая часть губернии была занята войсками добровольческой армии. С 1 по 24 октября 1919 года в их руках был и губернский город.

В те дни, когда шли бои за обладание Воронежем, по приговору местной ЧК были расстреляны иеромонах и шесть монахов Митрофановского монастыря. Якобы за то, что служили молебен за победу белой армии. Народное предание сохранило свидетельство, что эти мученики были не расстреляны, а заживо сварены в кипящей смоле. Подобные изуверские приемы чекисты в то время использовали активно.

Следует отметить, что духовенство избегало прямой вовлеченности. В происходящие события, понимая, что ничего не свершается без Божией воли, но и вместе с тем, не могло оставаться равнодушным зрителем происходящей трагедии. Потому обращались к властям со словами об и увещевания.

В этот период, когда белое движение находилось на вершине успехов Святейший Патриарх Тихон в своем послании к архипастырям от 8 октября 1919 года писал: "...Памятуйте, отцы и братия, и канонические правила, и завет святого апостола: "блюдите себя от творящих распри и раздоры", уклоняйтесь от участия в политических партиях и выступлениях, "повинуйтесь всякому человеческому начальству" в делах мирских (1 Петр.2, 13)".

Когда добровольческая армия вошла в город Воронеж, что в подвалах местной "чрезвычайной комиссии" было обнаружено много тел умученных священников и монахов. Все они подверглись изощренным изуверским пыткам. Так на теле оскальпированного священника Георгия Снесарева было насчитано 63 раны.

Спустя четыре недели город вновь оказался в руках большевиков. В Митрофановском монастыре, Тихвино - Ануфриевской церкви Воронежа, а еще раньше в Преображенском - Тихоновском монастыре Задонска были размещены концентрационные лагеря для "неблагонадежных лиц". Эти концлагеря существовали до 1922 года.

В Митрофановском концлагере принудительных работ было более тысячи заключенных. В основной массе это крестьяне, рабочие и священнослужители. Интеллигенции было немного, она всегда могла услужить властям. При концлагере действовала школа политграмоты. Заключенные "изучали" работы Каутского, Бебеля и других "специалистов" по "христианству и социализму".

Новое страшное надругательство революционные бандиты совершили на третий день Рождества Христова 1920 года. Во время Литургии группа красноармейцев вошла через царские врата в алтарь Благовещенского собора. Их главарь, закурив папиросу от лампады семисвечника, сел на Престол и объявил решение "пролетариев"- архиерей как монархист и пособник белогвардейцев должен быть ликвидирован. Тут же без особой "волокиты" они исполнили свое беззаконие. Повесили воронежского архиепископа Тихона (Никанорова) на царских вратах собора. И в течение двух месяцев запрещали хоронить тело мученика. Только 2 марта 1920 года было совершено отпевание и погребение архиепископа Тихона, его викариями епископом Владимиром Острогожским и епископом Модестом Новохоперским.

По разноречивым данным с 1918 по 1920 год в Воронежской епархии было умучено 160 священнослужителей.

Летом 1920 года на Воронежскую кафедру был поставлен новый владыка- архиепископ Тихон(Василевский).

Гражданская война затруднила связь Патриархии с епархиальными архиереями. Учитывая всю сложность положения, в ноябре 1920 года Патриарх принял исключительно важное по своим последствиям постановление о самоуправлении (автокефализации) епархий в случае отсутствия канонического центра или невозможности связаться с ним: "Впредь до организации Высшей Церковной Власти... епархиальный архиерей воспринимает на себя всю полноту власти, предоставляемой ему церковными канонами". Епархиальные архиереи получили право самостоятельно подбирать ставленников на викарные кафедры. И проводить их хиротонию. В 1921 году к уже существующим Осторогожскому, Новохоперскому и Валуйскому викариатствам добавились: Калачеевское, Бобровское, Богучарское и Задонское.

С августа 1920 года губернские власти приступили к выполнению циркуляра наркомата юстиции, обязывающего возбуждать судебное преследование при "обнаружении случаев шарлатанства, фокусничества, фальсификаций и иных уголовных деяний, направленных к эксплуатации темноты". В развитие этого циркуляра в октябре 1921 года в Воронеже состоялся показательный суд над группой верующих по обвинению в распространении слухов об обновлении иконы, и над председателем исполкома, разрешившим крестный ход с иконой. Обвиняемые священнослужители были приговорены к шести месяцам принудительных работ. Суд признал их также "психически больными". Другой показательный процесс прошел на станции Графской, где в доме одной из верующих обновились две иконы. Хозяйка иконы и монахи Толшевского монастыря, которые совершали над иконами молебные пения, были признаны виновными. Случай обновления иконы произошел и в селе Орлове. Секретарь партийной ячейки отобрал эту икону. Местные крестьяне избили секретаря. И с ними "разобрались по линии ГПУ" по всей строгости социалистического закона.

Из гражданской войны Церковь вышла, несмотря на гонения, в основе своей несокрушенной. Но сразу же после окончания боевых действий большевики стали разрабатывать планы кардинального "решения" проблемы существования Православной Церкви в советской России. Она по-прежнему расценивалась как враждебная оппозиционная сила, все еще располагавшие значительными материальными ценностями. В советской прессе начала 20-х годов подобные настроения проявились достаточно ярко: "нам просто некогда было до сих пор обращать внимание на эту религиозную муть... но теперь времена меняются, и скоро хорошая метла начнет энергично выметать из нашей советской страны эту поганую нечисть". По сути, преследовалась цель разрушить Православную Церковь как целостный организм, со своей иерархической структурой, создав взамен множество мелких, независимых от центра общин. Начало тому процессу было положено еще в 1918 году декретом "об отделении церкви от государства". Декрет этот лишал Церковь движимого и недвижимого имущества и права владеть им. Храмы и необходимые богослужебные предметы могли быть переданы только общине верующих по договору с местной властью. Священнослужители рассматривались как частные предприниматели, нанимаемые верующими для требоисполнения. Епархиальные архиереи, и тем более Высшая Церковная Власть в лице Патриарха, становились вне закона.

Но и в этом случае иерархическая структура Церкви не разрушилась. Все приходы сохранили каноническое подчинение правящему архиерею, а через него Патриарху. Партийное руководство такое положение дел конечно же не устраивало. По словам ярого безбожника Е. Ярославского "Патриарх Тихон мог назначать, смещать, перемещать того или иного священника. Тихон распоряжается огромными церковными богатствами... Вопрос стоит о тихоновской организации... Раз мы разбили белогвардейские организации, то нужно эту работу закончить, но вопрос в том, на чем, на каком факте мы дадим бой этому духовенству".

Ситуация, давшая повод для наступления на церковь, сложилась вследствие страшного голода на юге страны. Летом 1921 года в Поволжье, на Кавказе, в Крыму, на юге Украины разразилась жестокая засуха. В 34-х губерниях России царил голод, к маю 1922 года голодало около двадцати миллионов человек, более миллиона умерло от голода, остались сиротами два миллиона детей. Ленин лично выступил с инициативой использовать голод в борьбе с Церковью. В известном письме к В. Молотову он писал: "...данный момент представляет из себя не только исключительно благоприятный, но и вообще единственный момент, когда мы можем 99-ю из 100 шансов на полный успех разбить неприятеля на голову ... Именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести   изъятие     церковных     ценностей   с самой бешеной и беспощадной энергией и не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления". Конфискованные богатства Церкви направлять на нужды голодающим не планировалось. Ленин отмечал: "...мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов злотых рублей... Без этого фонда никакая государственная работа вообще, никакое государственное строительство в частности совершенно не мыслимо". В письме ставилась и задача террора против священников: " Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся по этому поводу нам расстрелять тем лучше".

В Воронежской епархии в августе 1921 года, когда стало ясно, что существует реальная угроза из-за неурожая архиепископ Тихон (Василевский) распорядился произвести по приходам сбор пожертвований для голодающих. Сборы начались 29 августа и продолжились до марта 1922 года, до вмешательства властей.

В феврале 1922 года было обнародован декрет ВЦИК " О порядке   изъятия     церковных     ценностей  ". В советских газетах каждый день появлялись статьи, обвинявшие священнослужителей в безразличии к бедствиям народа. Хотя Российское духовенство, православные миряне ни на один день не прекращали сбор денег, ценностей и продуктов питания. Исполняя указания Святейшего Патриарха и своих правящих архиереев, жертвовать для голодающих все церковные драгоценности и украшения, если они не имеют богослужебного потребления. Декрет требовал изъятия и богослужебных предметов. Патриарх Тихон назвал этот акт святотатством. "Мы не можем одобрить изъятия из храмов священных предметов, употребления коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается ею как святотатство: миряне - отлучением от нее, священнослужители - извержением из сана".

В Воронежской губернии, как и по всей России, были созданы специальные комиссии, которые приступили к изъятию имущества храмов. Процесс этот продолжался в течение всего 1922 года. Еженедельно уездные финотделы подводили итоги "работы". Так на 2 апреля по Новохоперскому уезду было изъято 10 пудов "ценностей серебром". Две недели спустя количество изъятого утроилось.

30 марта политбюро по рекомендациям Ленина приняло план "разгрома церковной организации", начиная с "ареста Синода и Патриарха. Печать должна взять бешеный тон... Приступить к изъятию по всей стране..."

При изъятии церковного достояния в 1414 случаях власть прибегала к помощи оружия, в итоге награбленное по всей России составило: 33 пуда золота, 24000 пудов серебра и несколько тысяч драгоценных камней.

В мае 1922 года был арестован Патриарх Тихон. Большевики, таким образом, реализовали первый этап своего плана. Второй этап планомерной, систематической борьбы с Церковью был разработан Троцким. Планировалось осуществить раскол Православной Церкви и поставить во главе ее деятелей "церковного обновления".